Справедливость богов [СИ] - Александр Иванович Антипов

вернусь?

— Килянусь! — недобро косясь на меня, ещё больше испугался толстяк.

Получив от торговца плетьми согласие, я некоторое время ещё мялся с ноги на ногу, но, затем, приветственно кивнул старухе, набравшись решительности, окончательно и бесповоротно выступил вперёд.

Глава 10. Ведьма

Выступил вперёд. Вернее решительно шагнул в сторону ведьмы.

Сердце при этом в груди забилось чаще, но далеко не от любви, как вы понимаете.

Будь, что будет! Эх! Чему быть, того не миновать!

Я сделал ещё пару шагов и очутился всего в шаге от странноватой особы. Оказался стоящим к ней вплотную.

Надо сказать, что ведьма крепко гипнотизировала взглядом. Становилось жутковато, как будто нечеловеческий взгляд проникал в душу или в её самые укромные уголки, чтобы взбудоражить и смешать разум. Я тут же попытался отвести глаза, чтобы вовсе на неё не смотреть, иначе мог провалиться в эту дымящуюся бездну ужаса и лишиться ума.

Так будет легче, — решил я. Однако сделать это оказалось совсем не просто. Я собрал всю силу воли в кулак.

Переключившись, наконец, вниз, глядя на корзину под ногами, для уверенности громко обратился скорее не к ведьме, а к её корзине.

— Здорово, бабуся! Тебе нужна моя помощь?

— Да, милок! Вот донести надо в мою келью. Капустки! — тут же живо откликнулась старуха скрипучим режущим голосом, напомнившим тупую пилу, и подалась ко мне всем согбенным телом.

Напряженно вслушиваясь в каждое её слово, я еле разобрал ответ, немного попятился от неё. Вернее от её отвратительного крючковатого носа, затем сдержанно кивнул.

Выцветшие глаза старухи блеснули, но продолжали при этом упорно смотреть. Она, в одно время, как будто отворачивалась, высматривая кого-то в толпе, и тут же лезла мне опять в глаза, как ласковая собачонка или котёнок, чтобы его погладили. Тем временем прожигая во мне дыру, как калёным железом.

Эта её чёртова привычка вводила меня в смущение и заставляла прятать глаза, чтобы не встречаться взглядом.

— Могу помочь, бабуся! Только я даром помогать не стану. За медяки!

— Заплачу, милок. Сколько попросишь, заплачу. Отнеси только, — спохватившись, поспешила та согласиться, и вновь отвела глаза. В этот миг я расслышал её внутриутробный смешок, похожий на урчание дикого злобного зверька, как будто прячущегося за пазухой.

Отступать поздно, я взялся за плетёную ручку корзины и приподнял. Корзинка тяжеленькая. Правда, вторая поменьше, а значит, полегче. Не успел я протянуть другую руку ко второй корзинке с овощами, как старуха, опередив меня, тотчас подхватила её сама, как пушинку. Клюку бабка всё время держала перед собой в вытянутой руке, как жезл.

Признаюсь, я с трудом поднял большую корзину, но покорно, пошатываясь, понёс за ведьмой. На пределе, практически, способностей для переноски тяжестей.

Ведьма торопливо поворотила от лавок и пошла по направлению к воротам базара.

— Ждите! Скоро буду! — крикнул я товарищам, стоящим с открытыми ртами и взмахнул свободной рукой.

Жером и Соловей взмахнули мне вслед, но вяло и растерянно.

Ведьма скорее не шла, а ползла, как черепаха. Согнувшись в три погибели, держа верхнюю часть тощего тела почти параллельно земле, как ныряющий пловец за жемчугом. Изогнутая крючком, вытягивала вперёд голову и худую шею. При этом странно опираясь на кривую клюку, отнимала и приподнимала палку одним движением так, словно это была не клюка, а лёгкое пёрышко. Отставляя на время с зависанием руку на столько, на сколько позволяла удерживать на весу её худенькая комплекция, вперемешку с природной медлительностью и приставляла обратно, словно проделывала какой-то неведомый цирковой трюк или вычерчивала таинственный иероглиф в воздухе, известный только ей.

— Стара я стала, милок, — заговорила старуха противным голосом, как только вышли с базара на пустынную узкую улочку города. Согнутая, не разгибаясь, ведьма, в таком виде, доставала едва ли до пояса, неудобно поворачивая шею чуть не от земли. — Мне ведь второй век пошёл. Сто три годика стукнуло, веришь ли? А вот всё на базар сама хожу. Что мой Тришка? Много не принесёт, только по дому и помощь от него осталась. Благо кашеварить умеет и то хорошо. А что мне для жизни надо? Да почитай ничего. Покой да тишина.

— Чего по вам, бабулька, никак не скажешь! Лет восемьдесят от силы и дашь! — попытался я бодро поддержать начатый разговор, исправно стараясь не смотреть на старуху, на её лицо и глаза, чтобы ненароком не встретиться взглядом. А то, там, на базаре, аж похолодело всё внутри.

— Ну, это, милок, только на вид. А внутренности-то мои болят. Вот как присяду и полчаса встать не могу. Нервишки-то шалят. То в спину стреляет, то ухо закладывает, а то затылок тяжелеет и назад тянет. Вот и руки за спину ведёт. Держу прямо, а всё одно назад волокёт. Я хоть и сама отварчики готовлю, а всё одно ничегошеньки не помогает!

Видать ведьма на излюбленную тему попала. Отчего ж с добрым человеком о своих болезнях не покалякать, коли он сам напросился?!

Старуха вела меня узкими и пустынными переулочками, избегая людных и широких улиц, какой-то своей тайной тропинкой. Не случайно всё это! Ох, не случайно! При этом она очень низко наклонялась вперёд, словно вынюхивала след, как собака.

Я шёл за ней в полном молчании не менее часа, как агнец на заклание. Наконец терпение лопнуло. Я начал злиться на самого себя, что согласился помогать невесть кому и что ввязался во всю эту мрачную авантюру.

— Да где ты живёшь-то, бабуся? Через весь город прошли с твоей корзиной. У меня уже обе руки затекли. Последний жилой дом остался позади.

— Подожди маленько, милок. Скоро придём. Я и сама, видишь, запыхалась как?

— Я, сразу говорю, — старался не нервничать, а придать голосу больше твёрдости. — Возьму с тебя не меньше пяти медяков. Через весь город идём.

— Знаю, милок! Ох, дорого просишь! Думала, тремя обойдёшься. Али оченно деньги нужны? — щуря глаза, внезапно развернулась ко мне ведьма. Старушечьи красные зрачки внезапно расширились, как от боли и выстрелили.

Я тотчас почувствовал недомогание и слабость во всём теле. Глаза при этом остекленели.

Всплыло короткое сообщение.

Осторожно! Вы попали под воздействие лёгкой магической атаки! На вас наложен однократный кратковременный дебаф «Оцепенение»! В секунду этот дебаф отнимает -0,001 здоровья от каждой единицы! От жизненной силы — 0,01! Время действия дебафа 5 секунд!

Здоровье 8,995/10

ЖС 95,95/100

А бабушенция-то не простая! Опасная! Если так дело пойдёт, мне опять зелье для восстановления здоровья потребуется! Куда ж ещё-то! Я после ночи с крысами не